Да тут еще налетел шквальный западный ветер, разворачивающий лодку боком к течению. Пришлось обеими руками грести одним веслом и грести с немалым усилием. Только так удавалось держать лодку на нужном курсе. Настало время, когда я и вовсе «забуксовал».

— Что-то ты на месте топчешься, — высунувшись на дождь, заметил Леша. — Иди-ка к коренному берегу...

Плыть на правый берег реки — быть все время на ветру. На левый — вряд ли удастся выгрести на ветер. А до острова каких-нибудь триста метров. Нужно только уйти под его прикрытие, тогда подплыть к берегу не составит труда. Буду бороться до победы! Нажимаю так, как давно уже не приходилось. Остров медленно начинает приближаться. Еще одна напасть — ломается тележка! В отчаянии выругался — и в туже секунду грести стало легче: ветер внезапно стих.

За час и 15 мин хода преодолел по курсу менее 1,5 км — результат неправильной оценки обстановки!

У ручья Михайловский встречается «Прогресс» с двумя ездоками. Разворачиваются к нам. Подумалось — рыбоохрана. Нет, очень вежливо спрашивают: «Можно к вам поближе?» Стыкуемся. Оказывается, вчера прочитали они в «Маяке Севера» заметку о путешествии и решили своими глазами посмотреть «МАХ-4». Знакомимся. Сергей Галустович и Анатолий Семенович — ленинградцы, работают на изысканиях будущей ГЭС. Рассказывают о себе мало, все больше расспрашивают. А тем временем на небольшой скале видим мы с Лешей памятник. Рядом нарядная скамеечка, внизу — живые цветы. Читаем: «На этом месте трагически погиб А. Б. Орлов — инженер Ленгидропроекта».

Проплывешь такой памятник, а мысли еще долго рядом с ним, с уважением думаешь о судьбе тех, кто всегда идет первым. «Работа как работа»,— так сказали ленинградские изыскатели...

К о-ву Монастырскому поднимаемся по очень красивой протоке. Высокие скалы отвесно падают к самой воде. Если склон не очень крутой, на нем растут необычные сосны: стволы невысокие, но прямые, а ветви изогнуты причудливо, будто в сказочном дремучем лесу. Между скалами узкие щели каньонов.

При выходе из протоки два живописных островка с красивыми названиями Барочка и Кораблик. И, как везде, на самых живописных скалах красуются надписи типа: «Здесь был Вася», «люблю», «не забуду век» и т. д. Каждый следующий «любитель природы» норовит забраться выше, рискует, лишь бы переплюнуть всех!

За перекатом Корабликовским Енисей стиснут скалами — ширина его не больше 600-700 м. Зато глубина внушает уважение, превышая 35 м.

12 августа. Впереди на 16-километровом участке беспрерывная цепь из пяти перекатов и, плюс к тому, не менее чем 3-километровый Осиновский порог. Очевидно, эти места любимы здешними рыбаками: встречаем инспекторов рыбоохраны, которые дежурят рядом с обстановочным постом. Много я повидал таких инспекторов, знаю, какая тяжелая и опасная у них служба, уважаю их вклад в защиту природы. Но встреченная нами в тот день пара только бросает тень на тысячи преданных делу скромных людей.

Подходит изрядно выпивший малый. Спереди на широком ремне — так, чтобы видели, массивный «ТТ».

Узнав, что мы плывем из Дудинки, хохочет: «Во дают! Да как же сюда можно попасть из Дудинки?» Слабо, видимо, обстоят у него дела с географией. К лодке спускается его напарник, тоже далеко не трезвый. Долго роются в нашем снаряжении. То, что в лодке не оказалось ни одного крючка, очень их настораживает. Грубо требуют документы. А вот документы и особенно — пухлая маршрутная книжка «МАХ-4» с коллекцией печатей и штемпелей производят на них впечатление неожиданное. Чего-то испугавшись, оба начинают извиняться и даже благодарить.

13 августа. Договорились отплыть с рассветом. Было еще темно, когда Леша стал вылезать из нашей комфортабельной каюты — его первая смена. Вчера наложили побольше плавника в костер — чтоб до утра горел и завтрак можно было разогреть быстро. Слышу сквозь сон — затрещали дровишки. «Будешь завтракать?» — спрашивает Леша. «Нет, — говорю, — отгребешь час, разбудишь!«.