• Е. П. Смургис. К морю студеному. Тобольск-Ханты-Мансийск

Вообще-то болею я крайне редко, а тут болезнь отодвинула время отъезда в Тобольск. Только 25 июня я оказался на тобольской спасательной станции. И только вздохнул было облегченно: лодка и снаряжение в сохранности, ремонт требуется совсем небольшой, — как последовало новое осложнение. Чтобы ликвидировать последствия недолеченной в спешке болезни, пришлось подчиниться категорическому требованию врачей, которые с подозрительным единодушием заявили: никаких разговоров о «походно»-амбулаторном лечении, стационарно — в хирургическое отделение — и, в лучшем случае, на неделю. Вот оно: поспешишь — людей насмешишь. Вот и сел на мель. Пришлось лечиться.

Тем временем — третий удар. Верно же говорят, беда не приходит одна! Узнаю, что напарник-то мой принять участие в плавании не может...

Что делать? Состояние — хуже не придумаешь. Случайного человека в лодку не посадишь. Снова и снова оцениваю возможность плавания в одиночку, хотя, подчеркнем, в принципе — я не из чичестеров.

Ворошу в памяти даты и эпизоды одиночного плавания 1971 г. от Волгограда по Волге и Каспию до Гурьева.

Прикидываю. До губы 1700 км вниз по течению. Пожалуй, по 100 км в сутки проходить смогу, так что опоздание окажется небольшим. Губой предстоит идти 600-700 км и морем до Енисея еще 400. Если погода будет благоприятствовать, а запас сюрпризов судьбы уже исчерпан, то успеть можно. Принимаю решение: плыть!


12 июля решительно забираю вещи, покидаю надоевший номер 29 гостеприимного отеля «Сибирь». Целый день уходит на снаряжение лодки и закупку продуктов. Как ни тороплюсь, отплыть удается лишь на ночь глядя — в 21. 30.

Вечер выдался тихий. С первыми гребками отдаляются все огорчения предыдущих дней. Гребется легко. Наскучились руки по веслам!

Река широкая, в тиши глянцем покрытая. Засыпает природа. И по-особому остро начинаешь ощущать могучие силы, размах, величавость Сибири. В сгущающихся сумерках проступают очертания старых крепостных стен, проплывают купола собора Тобольского кремля. Все это как-то очень органично вписалось в силуэт берега, прилепилось к крутому яру и в то же время мощно господствует над местностью, наводя на мысли о пахнущей порохом истории покорения Сибири, походах Ермака.

Поет душа. Но сейчас важно «вожжи» придержать: нужно втягиваться в работу постепенно. До Хантов как раз хватит!

За кормой исчезли огни причалов. Никаких судов нет. Пускаю лодку сплавом и зажигаю белый огонь. Любопытно: стоит оставить лодку без присмотра, как ее обязательно прибивает к берегу. Рассвело, когда очнулся от дремоты второй раз. Только начало третьего, а видимость хорошая. На берегу, прямо надо мной, — километровый указатель. До устья Иртыша ровно 600 км. Значит, за ночь проплыл 45. Берега мало интересны, мелкий лес и кустарник. Справа тянутся невысокие обрывы.

К полудню начинает печь солнце. Вспоминается зной Каспия. Приходится натягивать рубашку, ибо только ожогов мне не хватает!

Медленно догоняет лодку буксир, волочит кран и две баржи. Как всегда в таких случаях, команда разглядывает меня в бинокль. Мы тоже не лыком шиты: я тоже достаю бинокль и демонстративно рассматриваю ничем не примечательный караван. Идем «вместе». Расстояние между указателями километров — от столба до столба — 5 км; проплываем его за 31-33 минуты. Ну что ж, меня такой ход устраивает. Переговариваемся, знакомимся. Экипаж — молодые парни. Капитан объясняет, как спрямить путь. На прощание «оставляет» мне протяжный, со значением, гудок.

Движение на реке все интенсивнее. Вверх идет лес, горючее. Вниз — техника, трубы, трубы. Чувствуется — река работает на нефтеносную Тюмень. Только бы человек платил ей добром...

  • Е. П. Смургис. К морю студеному. Тобольск-Ханты-Мансийск